Валентина. Тайные желания - Страница 42

Несмотря на последнюю фразу, небрежно оброненную по телефону, Валентина заинтригована сообщением о фотографиях. Будет чем еще заняться. Она жалеет, что говорила с братом так неприветливо. Он, похоже, на самом деле беспокоится о ней, хотя никогда не был с ней близок. Нет, нужно все-таки познакомиться с его семьей. Возможно, она когда-нибудь настроится и таки поедет в Нью-Йорк. А потом, может быть (всего лишь может быть), она наведается в Санта-Фе и повидается с матерью. При этой мысли Валентина сильно, почти до крови, закусывает губу. Нет. Зачем им встречаться? Пусть мать, если захочет, сама возвращается в Милан. Это она оставила Валентину одну с разбитым сердцем. Она больше думала о себе, чем о дочери, и Валентина даже сейчас, после стольких лет, не уверена, что когда-нибудь сможет простить ей это. Но брат, похоже, более великодушен, он принял мать даже после той ссоры с его женой и несмотря на полное отсутствие с ее стороны интереса к внукам.

Валентина отворачивается от окна и берет фотоаппарат с того места, куда положила его вчера, вернувшись домой. Пора идти в фотолабораторию и заняться снимками, сделанными в Атлантиде. Для нее это будет проверка, как долго она, занимаясь эротикой, может оставаться наблюдателем и насколько сильным является желание стать ее частью. Она смотрит на часы. До возвращения в клуб Леонардо еще восемь часов. Она понятия не имеет, что приготовил он для нее сегодня. Какая-то часть ее страшится этого, но другая, да, если быть честной, другая ее часть ликует.

Она задумывается и кладет фотоаппарат на место. Все-таки нужно сообщить Тео, во что она ввязалась. Послать электронное письмо. Рассказать ему о Розе и Селии? Нет, лучше будет это сделать при встрече. К тому же он ведь не сказал ей, куда едет и чем там занимается, так почему она должна ставить его в известность относительно того, что происходит с ней?

Открыв свой электронный почтовый ящик, она видит, что ей пришло письмо от Тео. Щелкает по нему, надеясь прояснить хотя бы что-нибудь насчет его подарка. Однако в письме всего несколько строк. Они пугающе таинственны:

...

«Дорогая Валентина, пишу это письмо в спешке и, к сожалению, не смогу всего рассказать, но сейчас я прошу: если тебя начнут обо мне спрашивать, не доверяй никому. Я все объясню, когда вернусь. И еще я прошу тебя, Валентина, попытайся развлечься. Целую. Тео».

Что он имеет в виду? Не доверяй никому? Попытайся развлечься? Снова это совершенно не совместимое с ее природой и характером слово. Она не из тех людей, которые любят развлечения. У нее опять появляется чувство, будто он хочет, чтобы она сама его обманула. Правда, он пишет: никому не доверяй. Может быть, таким образом он имеет в виду себя? Что-то подсказывает Валентине: это не так.

Квартира замирает в настороженной тишине. Валентина слышит шаги соседа сверху, он проходит через свою гостиную и поднимает жалюзи на окнах. Прислушивается к отмеряющим время часам на стене и к шуму мотороллера, проезжающего под дождем по мокрой улице. Она смотрит на картину на потолке. Это одна из страстных композиций Антонеллы: слои синей краски всех оттенков, от небесно-голубого до индиго, из-под которых пробивается тонкая вьющаяся линия насыщенного, густого красного цвета, напоминающего струйку крови. Картина называется «Предвкушение». Она прекрасно сочетается с ее сегодняшним настроением.

Валентина выдыхает, и квартира вокруг нее тоже выдыхает, но очень тихо, почти незаметно. Как будто она затаила дыхание и ждет чего-то, что должно вот-вот произойти. Воздух словно насыщен электричеством, такое ощущение бывает перед грозой. Валентина чувствует себя на пороге перемен. К лучшему ли, к худшему – этого она не знает.

Белль

Сегодня она Луиза. Муж дома, и к ужину они ждут гостей, деловых партнеров синьора Бжезинского. Их кухарка Рената и горничная Пина все купили и приготовили для этого дня. Он предоставляет им полную свободу действий, и меньше всего ее интересует, что Рената подаст на ужин. Все, что требуется от Луизы, – это выглядеть красиво и быть хорошей хозяйкой. И последнее кажется ей самым сложным. Она бы предпочла занять место Ренаты или Пины за кулисами на кухне, чем исполнять роль в спектакле собственного мужа. Ни одна женщина из его окружения не любит ее. Луиза не раз слышала перешептывания о том, какая она высокомерная, да почему у них до сих пор нет детей. Бесплодная Бжезинская – так ее назвала одна из старых кляч, когда в прошлый раз они обедали в гостях. Конечно, не вслух и не в глаза, но она услышала.

Эти женщины наводили на Луизу тоску. Все их разговоры крутились вокруг детей, и, когда она пыталась поговорить с ними о чем-то, не связанном с домом, в ответ слышала враждебное молчание. У Луизы двоякие взгляды на материнство. Если рождение ребенка превратит ее в одну из этих клуш, тогда нет уж, увольте. Впрочем, в любом случае ее шансы родить ребенка довольно призрачны, поскольку муж годами безуспешно пытался обзавестись наследником. Что толку желать того, чего все равно никогда не будет?

Партнеры ее мужа ей неприятны почти так же, как их жены. Лишь двое из них Луизе нравятся: Варелли, потому что он не восторгается Муссолини (и она подозревает, тайно поддерживает связь с коммунистами), и Гринберг, потому что он американский еврей, единственный из мужчин, который разговаривает с ней как с равной. Надолго ли они задержатся в Италии теперь, когда Муссолини встал у руля государства? Все коммунисты, которых она знала, бесследно исчезали один за другим. Ей не нравятся царящие в стране настроения, все эти разговоры о возрождении былого величия Рима. Древний Рим не то общество, которым следует восторгаться. В нем было слишком много жестокости.