Валентина. Тайные желания - Страница 95

Алексей, Алексей, Алексей.

Он пытался ее разбудить, заставить захотеть его так же сильно, как он желал ее. Для него она превратилась в наркотик, не утоляющий боли. Снова и снова он приходил к ней ночью, но она не отвечала ему ни в ненависти, ни в удовольствии. В конце концов, избивая и насилуя ее дочь, он стал получать больше, потому что она хотя бы сопротивлялась, проявляла хоть какие-то чувства.

Однажды он сказал Луизе, что довел до безумия ее мать. Однако сейчас он ясно видит, что в этом не было его вины. Магду лишило рассудка собственное чувство вины. Она позволила мужу продать дочь ради того, чтобы защитить себя. Она была намного хуже Алексея Дудека. Она заслужила изгнание. Синьор Бжезинский предлагал ей весь мир, но она не снизошла до него.

Когда синьор Бжезинский отправил Магду в психиатрическую больницу на острове, у него осталось единственное желание – завести ребенка. Чтобы хоть в чьем-то сердце появилось место для него. Но даже в этом ему отказано, потому что, хотя его жена, такая же грешница, как ее мать, забеременела, ребенок не от него. Он знает, что ребенок станет каждодневным напоминанием о его неудаче, и поэтому, если у синьора Бжезинского оставалась хоть толика милосердия, в этот день она была уничтожена, так же, как его деньги на американской фондовой бирже. За какой-то час он превратился в нищего. Жалость деловых партнеров для него столь же невыносима, как издевательский смех ненавидящей его жены. Нет денег – нет власти, и сам он – ноль. Все равно что умер.

Синьор Бжезинский стоит на балконе комнаты своей жены. Ему кажется, что это подходящее место для того, чтобы разом покончить со всем. Пистолета у него нет, но тяжелый кусок венецианского кирпича и веревка найдутся. Впервые в жизни он радуется тому, что так и не научился плавать. Он привязывает кирпич к ноге многочисленными узлами и перелезает через парапет. Ему приходит в голову перекреститься – кто знает, быть может, после смерти существует милосердие.

Последнее, что видит синьор Бжезинский перед тем, как уйти под воду, – дрозд, кружащий у него над головой. Он успевает удивиться: такая маленькая птичка поет столь громко. Пение ее – фанфары, возвещающие его вступление в царство смерти. В голове мелькает: «Людвика обрадуется, когда меня не станет». И после того как легкие наполняются водой, сердце синьора Бжезинского наконец исцеляется, потому что последняя его мысль такова: «И я рад этому».

Валентина

Сердце ее начинает радостно трепетать, как только она выходит из вокзала Санта-Лючия. Валентина спряталась в группе американских туристов, которые лишь рады взять ее с собой, поскольку она предложила им помочь найти хорошую гостиницу. По ступенькам они спускаются к каналу и посадочным причалам для вапоретто. Она оглядывается по сторонам. Тео нигде не видно, но здесь она чувствует себя в большей безопасности, чем в поезде. По мере того как Венеция начинает оказывать свое колдовское воздействие, тревога, вызванная встречей с блондином, и отчаяние отступают. Пока она стоит в очереди за билетом на вапоретто, внутри нее разгорается смешанное чувство счастья и возбуждения. В Венеции с ней всегда это происходит. Каждый раз, когда она попадает сюда, ее захлестывает ошеломительное ощущение причастности и чего-то еще большего, словно она жила здесь раньше и испытала в этом городе наивысшее счастье. Все знакомо ей. Элегантные, но умирающие дворцы, молочная зелень каналов, их соленый вековой запах, узенькие улочки, мосты, похожие на драгоценные украшения, и ощущение единства с другими людьми, даже с теми, которые, как и она, здесь гости. Хотя Венецию называют музеем на воде, для Валентины этот город – что угодно, но только не музей. Он помогает ей верить: вне материального мира существует другой мир – души и страсти.

Через каких-нибудь пару часов Валентина снова увидит Тео. Кроме того, она наконец разберется, что происходит с этой похищенной картиной, сердце ее сладко сжимается от предвкушения их воссоединения в отеле «Даниэли». «Я скажу ему, что могу выполнить его просьбу, – думает она. – Скажу, что хочу быть его девушкой. Я скажу ему, что люблю его».

Валентина усаживает своих американских спутников на вапоретто 5.2 до Фондамента Нуове. Она ведет их в гостиницу, в которой они с Тео останавливались, когда приезжали сюда в прошлый раз на одно из своих эротических приключений, еще до того, как он стал жить с ней.

«Локанда Ла Корте» приютилась на одной из узеньких улочек. Несмотря на близость шумных и суетливых районов Венеции, эта небольшая гостиница с двориком и умиротворяющим плеском канала кажется оазисом спокойствия посреди гудящего города. Хотя спутники ее, студенты из Нью-Йоркского университета, шумно восторгаются видами Венеции, Валентину накрывает ощущение покоя, когда они идут по площади перед витиевато украшенным мраморным фасадом больницы и грандиозным готическим собором Санти-Джованни-э-Паоло. Ей кажется, будто она стала другой женщиной. В этой гостинице она останавливалась лишь однажды, но дорогу может найти по памяти. На узенькой Калле Брессана солнце постепенно прячется за крышами домов с тем, чтобы вновь появиться, когда они выйдут к гостинице, мосту и тихому участку канала. Она помогает американцам зарегистрироваться и прощается. Они упрашивают ее пообедать с ними, но она объясняет, что у нее встреча с одним человеком. Они расстаются на лестничной площадке, когда она отпирает дверь своего номера и проскальзывает внутрь, облегченно вздыхая. Номер обставлен просто, без претензий: двуспальная кровать, одно окно выходит на канал, а другое – на улицу. Валентина сбрасывает туфли и валится на кровать. Смотрит на часы – до встречи с Тео два часа. Интересно, где сейчас блондин? Когда садились на вапоретто, она во все глаза глядела по сторонам и наверняка заметила бы его, если бы он следил за ней. Поэтому она не может знать, что она здесь. Однако Венеция – небольшой город, и он наверняка ее разыщет, это лишь вопрос времени.